ла яростью! Но при всем при этом, Милнис понимала, что внешне должна сохранять хладнокровие. Никто из ее приятелей не должен догадаться, что между ней

нному обаянию и влиянию жениха, начиная со второго курса, занимала одна. И сейчас она, как никогда ранее за время своей учебы, порадов

свалилась на кровать, истерично хохоча. Еще никогда ее не переполняла такая остервенелая ярость. Уже не первый месяц она

к, в котором ставила бы галочку за каждого любовника

льно. Но ни один из них не принуждал ее, не шантажировал, не заставлял спать с ним против ее собственной воли... а если бы и попытался, то

й десяток. Крепкие широкие плечи, высокий рост, проницательные зеленые глаза, длинные белые волосы, собранные в хвост на затылке, и такие нежные руки, от одного воспоминания о прикосновен

торого у нее в груди вспыхивало ничем необъяснимое, но от этого не менее невыносимое отвращение. И

о с легкой руки пустит всю ее жизнь по ветру, если она не пристанет на его условия и не согласится поразвлечь его этой ночью. А значит, она дол

ала из шкафа и одела под форменную мантию Академии красную плиссированную мини-юбку, белые кружевные чулки и блузу, кот

в коридор и, торопливо покинув территорию студенческого общежития, направилась к жилому корпусу преподавателей. И ректор, чтоб ему

нетрудно», – заверила себя девушка, прежде

дном лишь черном халате и в предвкушен

Рамод, а после – едва заметно

ие, Милнис закрыла дверь

гата, да и в ней не было никого, обладающего магическим даром, – более чем благополучная. Родители – офисные работники, у которы

рубо переб

чиво хмыкнул ректор. – Чтоб такая нимфоманка,

ошипела Милнис, всеми силами ст

ты решила пуститься во все тяжкие? – иронично хмыкнул он. А после, прибавив в голос поучительных ноток, добавил: – Ведь он так тебя любит. Узна

легких движений, Милнис сбросила ее с плеч

полным неприкрытого вожделения. – Похоже, распутство уже успел

терянно выдо

огда я пригласил вас побеседовать, в надежде на то, что мы сможем как-то решить вашу проблему. А вы

вающая всей своей наигранной фальшивости. И все же, Милнис захотелось немедленно схватить валявшуюся н

медленно опускаясь на стоящий посреди гостиной бежевый диван. – То я позволяю вам воспользо

комментариев и подошла к нему. Вот только злобу в сво

и кубики на животе, которые ей, несмотря на весь ее гнев, невыносимо захотелось лизну

ь, что делать? – напря

нальный столик. А после, не в силах скрыть отвращение, села све

ис начала медленно двигать бедрами, его глаза невольно закатились, а с губ со

ытывала от ощущения члена ректора внутри своего тела, предательски усиливало возбуждение, взрываясь в ее голове мириадами ярких

я губами к ее шее. Каждый его поцелуй – жадный, жесткий, – усиливал тошноту, подступавшую к горлу. Ей все никак не удавалось поверить в то, что она делает это! Вот так просто берет и скачет на члене

сок. Перед глазами ректора все просто темнело от невыносимого восторга! Милнис Айзенберг, эта миленькая дрянь, наконец-то скакала на нем, сжимая его член своей нежной плотью, которую до него уже попользовало бесчисленное множество мужчин. И Рамод готов был д

ерез несколько секунд девушка поняла, что ее лоно переполнено горячей, вязкой спермой, которая медленно вытекает, хоть обмякающий член все еще внутри ее тела. Она спала со многими мужч

ошептал ректор, безнадежно пыта

да, вот только сразу же зашаталась,

аписи? – выждав паузу

ор, запахивая халат. И от его слов

я ве

ил мужчина, подойдя к тумбочке, чт

а удаление записей? – ра

а после, развернувшись, подошел к ней, чтобы со все той же ухмылкой застегну

о е

я ко мне. И уж постарайся, чтоб все было не хуже, чем только что! В конце концов, именно в твоих интересах, чтобы я был всем доволен. И да, с тво

с диванчика, мигом забыв и об официальном тоне, и о головок

им движением обвив ее талию и прижимая ее к себе. – Ты ведь дор

ужчина прижался к ее губам: властно,