его объятиях, развеялся, как тонкая дымка, и следа не осталось. Что ж, значит такова моя участь, и в этот раз это мой выбор. Я повернулась к памятнику и посмотрела на тонкие черты лица женщины, на с

на руки Хана – исцарапаны до крови, чтобы стать перед памятником на колени, ему нужно было разв

лнило густым, липким мраком? Мне казалось, эта тайна спрятана здесь, за гладкой мраморной женщиной, внутри нее. Он похоронил свою боль и прих

у в землю, смахнул пот со лба тыльной стороной ладони. Потом подошел

сказала? Ты

скрошить мою решимость выстоять до конца. Здесь и сейчас решится моя су

овори. Я люблю тебя, Ха

. Ни боли, ни отчаяния, ни разочарования. Там стало непроницаемо темно и страшно. Вспомн

лан. Поэтому я пришла

мешка на доли секунд

. Каждое твое слово такое

олкнул в грудь, и я пошатнувшись полетела на дно ямы. Приземлилась на жив

и поэтому мы поиграем в детектор лжи. Ес

с замиранием сердца глядя на слои земли, окружающие меня со всех сторон. Даже не знаю, чт

сли я поверю – я остановлюсь, а есл

вать? – в отча

такого психопата, как я, почему сбежала, с кем, како

настал конец всему, и это не плохо. Это просто очередной конец, и, возможно, тепе

я я все еще чувствовала, как земля падает мне в ноги, видела, как заполняется яма, а потом это перестало иметь значение. Я рассказывала ей обо всем. День за днем в его доме, минута за минутой. Рассказывала о ненависти, о бол

не... когда гладит мои волосы, трогает мое лицо, тело, я чувствую себя цветком, раскрывающим свои лепестки под ласковыми пальцами хозяина. Ни с кем и никогда мне не было так хорошо. Он совсем другой внутри. Не такой, как кажется. Иногда я смотрю на него, и мне кажется, он весь покрыт толстой коркой, наращённой годами. А под ней свежее мясо, под ней глубокие раны, и стоит только подцепить эту корку и... Поэтому нельзя прикасаться, поэтому каждый, кто приближается, может умереть. Но я бы не смогла причинить ему боль. Я вернулась, п

олод, как слезы текут по щекам и как становится безразлично – падает ли зе

о вырывается со свистом из его легких, как жжет мою кожу. Спуст

ебя е

, и я медленно распахнула глаза, и тут же мо

тебе умирать. Пока что твоя жизнь на волоске. Одной ногой в мо

ко сжимая одной рукой за поясниц

рнулась зря и еще сил

по моей щеке,

Пока что я не хочу тебя убивать...

ягчился, подернулся дымкой, а у меня

он выхватил ее одной рукой, а друго

немедленно. Кто-то объявил войну Дугур-Намаевым.

и, пусть он сам и расхлебыва

жает смотрет

за

л обратно за пояс, а

Дугур

ние взгляд стал жест

жется, это и т

м ушам наклонился ко

и твоя тоже. Вед

челюсть и болезненно сдавила, та

делать. Поняла? Твои обязанности ноги раздвигать и поддакивать. А

боли, – если тебя зовут, значит ты им нужен. Го

мне, но я смотрела ему в

Я с тобой з

воткнул лопату в землю и быстрой поступью пошел в сторон

от дом, но я была рада видеть его мрачные темные стены и зарешеченные окна, увитые диким виноградом. Как будто вернулась к старому и доброму другу. Как все меняется со сменой восприятия,

или вышвырнут вон, но этого не произошло, и я беспрепятственно прошла в свою комнату... в нашу комнату. Остановилась на пороге, глядя на царивший в ней хаос – все разб

Я бродила по комнате, подбирая разбросанные вещи, перебирая их и глядя на капли крови на полу и на кусках белого шелка. Он изрезал руки, когда ломал это пристанище, нашу с ним обитель. И никто не посмел сюда войти, чтобы навести порядок. А я по

, как он не

ороге комнаты. Она сложила руки впереди се

ыл и ревел в своей берлоге. Сдыхал о

закопать

ебя не тронет. Своим возвращением ты выбила козыри у своих врагов –

, что я одной ног

й ногой в могиле. Но ты сделала свой выбор, ког

е верит. Мы вернулис

ерие, а если нет, то... я могу лишь искренне посочувст

. Зимбага усмехнулась, как бы смягчая, сказанное ею, но ее глаза остались такими же пронизывающе пытливыми. Возможно, она мне тоже не доверял

ы не могла бы... не могла бы с

головой, и я сжала руки в

ка этого дома, и все они об этом знаю

дух перехватило. Она никогда не отдавала приказов. Все отдавали приказы

е кивнула мне. Я громко позвала слуг. Когда передо мной выстроились в шеренгу молчаливые истуканы и склонили спины и головы, я впервые в жизни

акой же красивой, как и всегда, а я буду

*

вилась принять его ярость и наказание. Даже вела мысленный диалог с ним, думала, как стану себя вести... удастся ли мне усмирить его, а если нет, то как потом смириться и как опять стать прежней? Суметь пережить... особенно после того, как познала не боль, а наслажд

Как была никем, так никем и останусь. Что я себе слишком льщу, и этому человеку наплевать на меня. Он просто злился, что его обвели вокруг пальца, а не тосковал по мне. Зимбага дает глупые и ложные н

ты, зарыться лицом в ее колени, забыть обо всем. Пусть этот ко

не было. Какие-то вонючие мрази душили ее газом, она задыхалась, старенькая и беспомощная. Может быть, звала меня... Горячая вода стекала по моей спине, а я, открыв рот в немом крике, мысленно прощалась с ней, смотрела ей в глаза, в лицо, спрятанное за туманной дымкой. Так странно, когда близкого чел

свои припухшие губы и себе в глаза. Жалкая, заплаканная, испуганная, б

ственному отражению и тихо прошип

ажу, что не виновата. Или...или

а она расчесывала и делала мне прическу, я смотрела н

моего мужа – это одни и те же лю

чно проверял каждого. Они работают посменно, и кто

ь гла

о на Зимбагу, и та удив

ктай - человек, которо

ж дал распоряжение найт

ее все

а бы привест

Ко

мо се

*

а, когда увидела его. Именно он тогда вышел из машины, и разыскивал меня в доме мамы Светы. Этому человеку всего лишь пару суток назад отдали приказ найти и убить меня. А сейчас он стоял напротив, сложив руки впереди и чуть склонив го

пала, кто из твоих людей

олову и посмотрел

ли пять чело

ела увидет

верю этой покорности. Щелчок пальцами,

сегодня на см

го нет, немедленно приеха

авиться хозяину, –

е понравится, но мн

ени твои люди могут

рез

ь соберутся вн

и отдал похитителям. Я узнаю его по голосу... А есл