Жемчужина Индии

Индия, 1587год.

- Лахор, о сиятельный принц, - крикнул проводник, опередивший караван Сарнияра Измаила на несколько десятков ярдов, - северная столица Величайшего, султана Акбара.

Сарнияр и его спутники шумно вздохнули, опалив жаром холки своих рысаков. Многодневное изнурительно-однообразное путешествие по раскалённым от солнца равнинам Индостана приближалось к концу.

Царевич пустил галопом каурого жеребца, и его примеру последовали все остальные, подтягиваясь за ним плотно спаянной цепочкой. Желая скорее добраться до цели, Сарнияр отказался от сопровождения пеших копейщиков, факельщиков, оруженосцев и лучников, которые неизбежно задержали бы его караван на несколько лишних недель. Вся его свита, большую часть которой составляли сановники Голконды, передвигалась верхом на лошадях или верблюдах. Боевые слоны с погонщиками, барабанщиками и трубачами, навязанные Сарнияру для придания особой торжественности его выезду, отстали на полпути из Фатхпур-Сикри - ближайшей к Голконде резиденции Великого Могола.

Подойдя к городу, караван снова вытянулся цепочкой, иначе было не протиснуться через густую массу людей и животных, двигавшуюся к воротам Лахора - торговцев с верблюдами и мулами, нагруженными самым разным товаром, крестьян, погонявших ослов, ремесленников с подмастерьями, вооружённых стражников, водоносов и коробейников. Однако все они почтительно расступались, пропуская Сарнияра и его эскорт, когда знамёнщики развернули перед разношёрстной толпой вымпелы магараджи Голконды. Благодаря этим знакам отличия караван почти беспрепятственно миновал форт Мугал и проследовал в северо-западную часть Лахора, где возвышался подавляюще-величественный дворец султана Акбара.

У высокой белокаменной арки портала Сарнияр спешился и бросил поводья подбежавшим конюхам. Многочисленные служки принялись обметать новоприбывших веничками из крепко связанных петушиных перьев. Когда эта томительная процедура, наконец, завершилась, их всех проводили в приёмный зал под высоким полупрозрачным куполом. Солнечный свет проникал сюда сквозь оправленные в мелкую решётку пластины из яшмы, отражаясь неяркими бликами на полированном дереве пола. Воздух благоухал имбирными лилиями, посаженными в фаянсовые напольные вазы по всему периметру зала.

* * *

- Так вы говорите, о почтенный улем (прим. автора: мусульманский учёный), что существует сто двадцать толкований Корана?

- Именно так, Величайший, сто двадцать.

- Так дайте хотя бы одно из этих ста двадцати толкований тому, что обнаружил наш пророк Магомет, поднявшись на своём легендарном коне до высшей точки небесной сферы, где не существует ни света, ни мрака, ни звука, ни других элементов материи.

- Э-э... - протянул одетый в длиннополую рубаху старик, запуская пальцы в седую, торчавшую колом бороду.

Акбар невольно обратил внимание на его руку. Это была рука молодого человека - без старческих пятен и морщин, с крепкими мясистыми пальцами.

- Ну, почтенный, - пробормотал султан, - вы такой же горе-учёный, как и ваш владыка, скажу я вам. Всем известно, что я не получил в своё время надлежащего образования, и потому мой сын, вероятно, считает, что можно подослать ко мне под маской учёного любого осла.

Акбар разразился хохотом, обнажив два ряда безупречно ровных, чуть желтоватых зубов. У стоявшего перед ним улема затряслись поджилки от страха.

- Подослать осла - как вам такой каламбур, о почтеннейший?

Глаза Акбара сузились от гнева. Он схватил улема за бороду и вновь расхохотался, обнаружив, что и его белоснежные усы, и седая борода фальшивые.

- Признавайся, несчастный, с какой целью мой сын Салим подослал тебя ко мне, - вскричал Акбар, грозно нависнув над улемом. - Чего он хочет? Моей смерти?

- Ну, что вы, повелитель, - жалобно залепетал улем. - Как вам могло в голову прийти? Никто меня не подсылал, я сам пришёл к вам из Бенареса, прослышав о вашей симпатии и терпимости к учёным.

- Подними ногу, - приказал Акбар, недобро усмехаясь, - повыше! Гм, что-то твои башмаки не особенно стоптались за время путешествия. Распахни балахон! Давай, давай, пошевеливайся.

Трясущимися пальцами улем расстегнул верхние пуговицы рубахи, под которой обнаружилась кольчуга из таких тонких колечек, что стальная ткань казалась не толще бархата.

- Ну, всё, с меня хватит! - разозлился Акбар. - Возвращайся к своему хозяину и передай ему: если он ещё раз подошлёт ко мне наёмника, я лишу его не только наследства, но и жизни, хотя нет греха страшнее, чем сыноубийство.

Злосчастный улем издал такой глубокий вздох, что его фальшивая седая борода частично отлепилась от щеки. Он никак не мог поверить, что собравшаяся над ним гроза благополучно пронеслась мимо.

- Значит, я могу идти? - чуть слышно проблеял он.

- Иди, иди, - милостиво позволил Акбар, приложив холёную руку к стене.

Улем поклонился ему до самой земли, после чего подхватил длинные полы домотканой рубахи и понесся к двери. Но не успел он сделать и трёх шагов, как пол неожиданно исчез у него под ногами. Несчастный вскрикнул диким голосом, и, раскинув руки, провалился в камеру смертников, открытую рычагом, который незаметно для него нажал Акбар.

- Шестой ряженый за полтора месяца, - вздохнул султан, возвращая исчезнувший пол на прежнее место повторным нажатием рычага. - Ты не слишком-то изобретателен, сынок. На твоём месте я бы уже давно нашёл другой способ избавиться от человека, стоящего между мной и вожделенным троном.

Тут раздался тихий стук, и дверь библиотеки чуть приоткрылась.

- Величайший, к вам прибыл магараджа Голконды со своей свитой, - доложил стражник, карауливший снаружи.

- Наконец-то, - удовлетворённо потёр ладони Акбар. - Не сообщай ему обо мне. Я хочу понаблюдать за ним исподтишка, чтобы составить о нём своё собственное мнение, не доверяясь разноречивым слухам.

С этими словами он вышел из книгохранилища в пустынный коридор, петлял по нему некоторое время, пока не оказался перед низенькой полукруглой дверцей, не пропускающей ни полоски света, ни звука. Он отворил её, и в коридор ворвался шум из зала приёмов с током воздуха, всколыхнувшим пламя факелов в бронзовых гнёздах. Выйдя в зал, Акбар плотно закрыл за собой дверцу и, сделав несколько шагов вперёд, очутился за золотым троном с высокой резной спинкой, стоявшим на возвышении с тремя широкими ступенями.

Выглянув из своего укрытия, он сразу выделил из толпы собравшихся вельмож магараджу Голконды, громадный рост и богатырская стать которого не терялись даже в необозримом пространстве тронного зала. Ничего в нём больше не усмотрев с дальнего расстояния, Акбар занял своё место на троне, и гул голосов в зале тут же затих.

Все взгляды обратились к возвышению, и Сарнияр тоже заметил человека, сидевшего на нём со скрещенными ногами.

- Так вот ты какой, Сарнияр Измаил, - молвил он по-арабски, чем сразу приковал к себе всё внимание царевича.

Сарнияр сообразил, что это и есть Величайший, как называли Акбара подданные и испытал недоумение, отчего султану дали такое прозвище, прикидывая, достанет ли он ему до плеча, если сойдёт со своего высокого насеста. При всём том он не был коротышкой, а прекрасное телосложение восполняло ему небольшой рост. Под его золотисто-бежевой блузой Сарнияр разглядел гладкую мускулистую грудь, сужающуюся к стройной талии. У него был золотисто-смуглый цвет лица, широкий лоб, тонкий чуть коротковатый нос и блестящие тёмные, слегка раскосые глаза, что выдавало в нём наличие монгольской крови. Над его прихотливо изогнутой верхней губой темнели тонкие коротко подстриженные усики. Голову султана венчал маленький, плотно повязанный по индийской моде тюрбан, и его украшали живописные павлиньи перья.

«Хорош!» мелькнуло у царевича, разглядывающего Великого Могола с пристальным вниманием.

- А ты недурён собой, - усмехнулся Властитель, тоже с жадным интересом изучавший наружность гостя. - Бронзовый загар, косая сажень в плечах, орлиный взгляд как у гения или полководца и колоссальный рост человека из племени Ад (прим. автора: мифическое племя великанов). Производишь впечатление первобытной мужской красоты, более притягательной, чем женственная изнеженная красота твоего брата Зигфара. Ты именно таков, каким я тебя представлял, и ты не разочаровал меня, владыка Голконды.

Сарнияр добродушно улыбнулся в усы. Султан нравился ему с каждой минутой всё больше, и, похоже, возникшая между ними симпатия была вполне обоюдной.

- Почему наше знакомство состоялось лишь теперь, при не слишком удачных обстоятельствах? - спросил вдруг Акбар. - Почему за столько лет ты ни разу не удосужился заглянуть в свою вотчину?

- Потому что целиком доверяю своему брату, который прекрасно управляется с её делами, - ответил Сарнияр, усаживаясь рядом с ним на низенький пуфик, стоявший подле трона. Но даже в таком положении он казался выше султана и, чтобы сгладить это впечатление, снял с головы тюрбан.

- Зигфар умелый управитель, - согласился Акбар, кивнув своему рабу, обмахивающему его опахалом из пёстрых лент и перьев, привязанных к длинному шесту.

По его знаку тот начал обмахивать обоих владык. Другой раб принёс им графинчик с охлаждённым вином, два серебряных кубка и блюдо с чёрным виноградом.

- И всё-таки магараджа Голконды ты, а не Зигфар, - продолжал султан, отделив от грозди пару виноградин.

Сарнияр вздохнул, догадываясь, к чему клонит Акбар. Судя по всему, свадьба его брата и принцессы Раминан отложена по неизвестным ему причинам, и султан пытается завлечь его в ловушку. У Аль-Шукрейна есть скороходы, способные за несколько недель покрыть расстояния, на которые обычному человеку потребуются долгие месяцы. Наверняка они уже успели донести Акбару, что наследник Румайлы овдовел и потерял единственного сына. А его последующий за этим визит в Индию вполне мог внушить радужные надежды отцу, недовольному выбором своей дочери. Не исключено даже, что её свадьбу отложили из-за этих его надежд. Султан и царь Румайлы всегда мыслили одинаково и хотели одного и того же.

- Ах, пострел, - неожиданно выпалил Сарнияр, - везде поспел...

- О ком это ты? - встрепенулся Акбар, нечаянно пролив вино на свои шёлковые шаровары.

- Об отце, - с досадой ответил Сарнияр. - Скажите мне правду, Величайший, он присылал к вам гонца с известием о моём приезде?

- Не стану скрывать, присылал, - кивнул Великий Могол.

- И конечно, скороход существенно опередил меня, ибо ехал к вам напрямую, в то время как я вначале завернул в Голконду.

Акбар сдвинул тонкие шнурочки бровей.

- К чему ты спрашиваешь, племянник?

Разозлившись на отца, который двигал его, как марионетку, к своей цели, дёргая за все видимые и незримые ниточки, Сарнияр воскликнул:

- Величайший! Что он написал вам обо мне? Скажите правду, я хочу знать правду!

Акбар, опустив глаза, признался:

- Прими мои соболезнования, дорогой племянник, мне жаль твою жену и детей, безвременно почивших в бозе...

- О, дьявол! - вскрикнул Сарнияр, глаза которого, налившись гневом, стали казаться совсем чёрными. - Довольно, Величайший! Я приехал сюда не за вашей жалостью и не за рукой вашей дочери, чтоб вы знали! Я ищу убийцу моей жены и детей, который сбежал от моей карающей длани под крылышко своего дружка Зигфара! Где он, этот треклятый душегуб? Где Зигфар? Почему я не застал их в Голконде? Скажите мне, где они прячутся? В которой из ваших бесчисленных резиденций?

Султан Акбар вскочил с трона, словно его ужалила оса. Теперь он возвышался над гостем, который сидел на приземистом пуфике, яростно вращая глазами.

- Я не укрыватель убийц, милостивый государь! - резко ответил он. - Мне неведомо, где скрывается негодяй, совершивший это злодеяние, противное природе и богу. Но я уверяю тебя, что будь мне это известно, я выдал бы тебе его голову, насадив её на копьё. В моей стране ему отрубили бы руки, вырвали язык и выжгли глаза перед тем, как бросить живьём на съедение тиграм!

Сарнияр содрогнулся всем телом от отвращения.

- Я не так кровожаден, как жители вашей империи, - изрёк он, сбавив тон, - и вполне удовольствуюсь отсечением ему головы, как принято в нашей стране.

Акбар с любопытством уставился на него.

- Мне говорили, что у тебя доброе сердце, племянник, но я считал, что твоя доброта распространяется на представительниц слабого пола.

- Воистину, - подтвердил Сарнияр, - хотя в это трудно поверить, но, заподозрив в убийстве жены свою бывшую возлюбленную, я отплатил ей тем, что... возобновил с ней любовную связь.

Акбар снисходительно улыбнулся.

- Пути любви неисповедимы, как и господни пути.

- Я нуждался в утешении, а никто не сумел бы утешить меня, кроме той, кого я любил прежде.

- Женщины для того и созданы, чтобы утешать нас, - пробормотал Акбар.

- Но я был так рад узнать, что она невиновна, - продолжал царевич. - Я просто теряюсь, когда приходится сводить счёты с женщинами. Мне приписывают жестокое обращение с ними, но на самом деле я слишком люблю женщин, чтобы заставлять их страдать. И теперь, когда одна из моих возлюбленных мертва, а другую я был вынужден покинуть, моё сердце похоже на выжженные равнины вашей страны. Может быть, вам такое сравнение покажется обидным...

- Ничуть, - скупо улыбнулся Акбар. - В чужой стране ты почувствовал себя более одиноким, чем у себя дома, где местность также не радует цветением. К счастью, это чувство преходяще, как всё в нашем мире. Сердце, подобно сосуду с вином, никогда не должно пустовать. Если оно опустело, требуется снова заполнить его. Я знаю, что у румалийцев не принято многожёнство, но наложниц вы можете иметь, сколько душе угодно. Ты сказочно богат, едва ли не богаче меня. Что мешает тебе обзавестись гаремом?

Сарнияр пожал широкими плечами.

- Мне кажется, моя жизнь для этого ещё недостаточно устоялась. Я ведь совсем недавно был на службе у турок, а кроме того, я не склонен к полигамии и пока люблю женщину, предан ей всей душой и телом.

Акбар ритмично забарабанил пальцами правой руки по подлокотнику трона.

- Ты идеалист, дорогой племянник, и дурной мусульманин. Тебе бы поучиться у меня. В моём гареме насчитывается тридцать жён и триста наложниц. Конечно, большинство из них были преподнесены мне в дар подданными, желавшими угодить мне или выпросить какой-либо милости. Но некоторых женщин мне пришлось завоёвывать самому, например, мою любимую жену Зайбе, или Элизабель, как её кличут на родине. Это мать моей старшей дочери Асары, Жемчужины Индии.

Султан искоса взглянул на Сарнияра, но тот уже потерял интерес к разговору и клевал носом от усталости.

- Тебе нужно выспаться, дорогой племянник. Когда ты, как следует, отдохнёшь, я пришлю в твою опочивальню двух наложниц. Мужчина не должен оставаться без женщин надолго, это вредит его физическому и душевному здоровью. Любовные соки, застаиваясь в теле, отравляют весь организм.

- Хорошо, - нехотя согласился Сарнияр, - но прежде, чем я пойду почивать, скажите мне всё-таки, где мой брат.

- Отправился навстречу невесте, - поведал Акбар. - Моя дочь живёт в Кашмире, в собственном дворце, построенном у озера Вулар, вместе со своей матушкой. Там более мягкий климат, а они обе, истинные француженки, с трудом переносят местную жару. Первоначально мы планировали отпраздновать свадьбу в Фатхпур-Сикри, поближе к Голконде, чтобы жениху не пришлось пересекать всю империю. Но в этом году сезон дождей там начался немного раньше, чем обычно, вследствие чего мы были вынуждены перенести свадебные торжества в Лахор. Принцессу и её мать заранее предупредили, они должны были прибыть сюда ещё две недели назад. Их задержка в пути очень обеспокоила меня, потому что мой сын Салим в последнее время уже не ведёт открытую борьбу, а предпочитает действовать вероломно за моей спиной. Из-за него твой брат Зигфар весь извёлся и уже не мог усидеть на месте. Позавчера утром он попросил у меня разрешения встретить Асару, и я позволил ему, потому что сам не нахожу себе места. И всё из-за Салима. Мне стыдно в этом признаться, но он, редкостный мерзавец, вполне способен подстеречь и похитить Асару. Хотя он ей брат по крови, давно питает противоестественное влечение к сестре, а кроме того, не упустит случая использовать её, чтобы давить на меня.

- Мне жаль, повелитель, - с искренним сочувствием сказал Сарнияр. - Могу я чем-нибудь помочь вам, Величайший?

- Нет, пока всё не прояснится. Я успокаиваю себя надеждой, что мою дочь и её мать задержали в пути неблагоприятные погодные условия. Однако я с большой признательностью принимаю твою готовность помочь мне. Не сомневаюсь, ещё представится случай испытать на деле твою прославленную доблесть. А пока ступай за моими слугами, они проводят тебя в твои покои.

Сарнияр встал с пуфика и, поклонившись султану, последовал за группой рабов под предводительством дворецкого Акбара. Это был низенький тучный мужчина преклонного возраста. Его жирные румяные щёки раздувались от гордости, пока он торжественно выступал в голове процессии, неся в вытянутых перед собой руках бронзовый шандал с десятью горящими свечами. Сарнияр плёлся в самом хвосте черепашьим шагом, засыпая из-за его медлительности на ходу.

Зато благодаря ей же он разглядел превосходное убранство в южном крыле дворца, где Акбар разместил его эскорт. Сарнияр удовлетворённо улыбнулся, убедившись, что его спутники получили достойный приют. Но лучшее из гостевых помещений было отведено ему самому.

Как только он вошёл в комнату, его ноги утонули в мягком ворсе шерстяного ковра, устилавшего пол от дверей до распахнутых настежь окон. Сарнияр уловил аромат орхидей, услышал журчание фонтана и обрадовался тому, что его покои смотрят окнами в дворцовый сад. Утром его разбудят пением сладкоголосые птицы, а не бряцанье оружия сменявших ночной караул дневальных, под которое он привык просыпаться в крепости Алиф.

Пока он стоял у окна, любуясь прекрасным пейзажем, проворные слуги распахнули резные деревянные шкафы в поисках подходящего для него размера ночной одежды. Обернувшись, он увидел их огорчённые лица и понял, что их поиски не увенчались успехом. Работавшие на Акбара портные и предположить не могли, что когда-нибудь к нему в гости нагрянет человек из племени Ад.

- Не надо ничего искать, - сжалился над рабами Сарнияр. - Я буду спать в том виде, в каком меня создал бог, но желаю, чтобы к утру мой дорожный сундук был доставлен в эти покои. А теперь уходите, я сам погашу все светильники и расстелю постель.

Кажется, один из невольников понял, что властелин Голконды хочет остаться один. Он согнулся в низком поклоне и попятился к двери, увлекая за собой остальных. Царевич скорчил недовольную мину.

- Придётся мне выучить здешний язык, иначе я не смогу общаться с местным населением. А ведь неизвестно, сколько времени мне придётся здесь провести.

Он стянул с себя сопревшую от пота рубаху и подошёл к самому краю мраморной платформы, на которой высилось пышное ложе с деревянным балдахином, опиравшимся на четыре витых позолоченных столбика. Его внимание привлекла изображённая на стене в изголовье кровати эмблема: солнечный диск, внутри которого были написаны по-арабски четыре строчки. Как видно, Акбар неслучайно отвёл ему эти покои. Должно быть, их всегда занимали гости, не понимавшие хинди. Отодвинув в сторону прозрачные газовые занавеси, Сарнияр прочёл:

« Я в тебе; теперь я воистину часть тебя, а вместе мы образуем неразделимое колесо любви. «Кама Сутра».

« Женщина есть частичка мужчины, его бесценный друг, источник силы и здоровья через всю жизнь, не меняясь, и так до смерти. «Махабхарата».

Сарнияр невольно усмехнулся, прочитав эти строки. Он вспомнил обещание дяди прислать сразу двух одалисок из своего гарема и решил не отказываться от знака внимания с его стороны, предложенного от всего сердца. Кроме того, царевича растрогала чуть не до слёз забота султана о здоровье гостя, которому, по его мнению, могло повредить воздержание.

- Но всё это потом, а пока мне нужен только сон, - пробормотал Сарнияр, откинув с кровати узорчатое покрывало.

Чуть его голова коснулась подушки, как все мысли унеслись прочь, и блаженный покой окутал его до самых пят. Он погрузился в крепкий сон, длившийся до глубокой ночи.