Один дома

В этом чёртовом доме - в особняке семейки Боровских - Чечен лоханулся по-крупному.

На самом деле Чечен, конечно же, был вовсе не Чеченом, а погоняло такое приобрёл потому, что отвоевал там, в Чечне, полтора года. Вернулся с располосованным осколками животом и с контузией. Повезло - многие с его призыва и вовсе не вернулись. Лёху-другана в соседний двор матери «грузом двести» привезли.

А в Чечне мир воцарился, дружба и жвачка, «чехи» весь Кавказ под себя подмяли, телик хоть не смотри. Да Чечен и не смотрел, хуле он там не видел.

Вспоминать войну он не хотел, но и забыть не старался. Что его, то его, он ни от чего не отказывался, сам убивал, и его убивали. Но не убили, вот и всё.

И больше он убивать не хотел.

Прочухавшись немного после госпиталя, Чечен оставил хату сеструхе с малыми и отчалил в большой областной город - чтобы все привязанности разом отсечь, как Будда учил.

Отсёк... и заделался Робин Гудом.

Смешно, но когда этот фильм по телику показывали, все серии, - десять лет назад - он сам в Робина из Шервуда играл, с луком и стрелами носился.

А теперь он не играл, он и в самом деле грабил богатых и раздавал деньги бедным, самым бедным, какие есть. Только вот шайки у него никакой не было. Батя, бывший комбат, его крышевал, авторитетом был в этом городе, потому-то Чечен туда и подался. И никого больше над ним не было, кроме Бати и Господа Бога.

Пиздец как хорошо ему стало.

Психуя, Кай Боровский становился хуже бешеного кошака - чуть ли не в горло вцепиться норовил. Когда Боровский-старший со своей новой лялькой задумал отвалить на курорт и взять Кая с собой, он в самый последний момент передумал. Отец попробовал было поорать - но Кай уже пошёл вразнос так, что самому противно стало. Да и похуй, лишь бы все свалили поскорее и глаза не мозолили. А потом он и охрану из особняка попёр, вместе с экономкой. Нахуя сдались эти дармоеды, когда дом на сигнализации?

Дармоеды между тем вымелись с явным облегчением - никто не рвался оставаться наедине с Каем Боровским, чтобы исполнять его капризы. Ну и фак в кулак.

Кай не знал - то ли ему позвать компашку и забабашить пати прямо на лужайке перед домом, то ли самому куда-нибудь забуриться - он пока не решил, куда. Валялся нагишом на широченной, как космодром, кровати в отцовской спальне, по глотку попивал «Чивас» восемнадцатилетней выдержки и гонял шкурку, лениво посматривая голубую порнушку с видака. Скукота кромешная, но с папахеном и - как её там? - с Дариной или Мариной на курорте точно было бы не веселее. Тем более, даже не в Турции и не на Мальте, в Сочняке сраном.

Ближе к полуночи Кай наконец поднялся с измятого замызганного покрывала и, зевая во весь рот, поплёлся в ванную - пёрышки почистить.

Остановившись перед зеркалом, он с удовольствием себя оглядел. Бледный, гибкий, выхоленный - подарок в студию! Глаза синие-синие - не от контактных линз, а от мамочки, за бугор умотавшей с норвежцем-инструктором по горным лыжам. Волосы белокурые, мягкие - тоже от неё, а что клоками торчат - так это стилист постарался. Дорогущий, между прочим, сука, пидор, всё Каю глазки состроить норовил. Но он был не во вкусе Кая.

- К разврату готов! - с удовольствием произнёс Кай и томно потянулся. Почесал белый гладкий живот наманикюренными ногтями, оставляя красные следы, и задумался.

Может, ему стоило сегодня поехать к Мастеру? Давно не встречались. Но такие встречи с кондачка не происходили, надо было заранее договариваться.

Кай дотронулся тонким пальцем до своего ошейника - узкой кожаной полоски с шипами-стразами - и вздохнул, передёрнув худыми плечами.

Ладно, нахуй, подумал он отрешённо. Сначала - мыться, а там видно будет, что делать, а чего не делать.

Чечен отключил камеры по периметру двора и дома - как всегда, легко. Недаром он подолгу готовился к каждой операции - всё дотошно разузнавал, выпытывал. У него были свои источники информации - прислуга, само собой. Теперь, когда хозяин со своей прошмандовкой и сыночком-барчуком отбыли в аэропорт, а потом отчалили и экономка с охранниками, дом оказался в полной власти Чечена.

Он любил и всегда предвкушал эти неторопливые мгновения работы в чужом богатом гнезде. Никогда не хватал что попало, сколько бы оно ни стоило, брал только бабки, желательно валюту, рыжьё, брюлики - всё то, что можно было легко и быстро сбыть.

Он миновал тёмный холл внизу, равнодушно косясь на дорогое барахло. Тонкий игольчатый луч фонарика выхватывал из темноты то золочёные рамы картин высотой в его рост, то белые голые тела мраморных статуи, то кабаньи головы, прибитые к доскам, как в средневековом замке, и прочую лабуду. Такого добра он уже навидался за время своих вылазок в особняки богатеньких буратин.

Он дошёл почти до верха мраморной лестницы, неслышно ступая по устилавшему её ковру, когда из холла второго этажа на ступени перед ним вдруг упал слабый отблеск света и донёсся какой-то невнятный тихий звук.

Чечен замер, как вкопанный, машинально отключив фонарик. Мысленно он выматерил себя в гроб, в душу и в Бога мать. Он лоханулся - позорно, как последний долбоёб.

Кто-то из семейки Боровских остался дома, не уехал!

Пора было рвать когти, но, разъеби всё конём, как же не хотелось! Куш тут дожидался немалый, а с баблом Чечен в последнее время изрядно поиздержался. И прекрасно понимал: уйди он сейчас отсюда, куш этот будет для него потерян с концами - хозяева наверняка насторожатся, обнаружив неисправность своей охранки. Сменят систему или ещё что-нибудь придумают.

При этой мысли Чечен окончательно решил не отступаться. Может, всё к лучшему? Может, объявившийся «нежданчик» ещё и сейф в кабинете ему откроет, если знает код и если его хорошенько припугнуть?

Никакого оружия Чечен при себе не держал - ни ножа, ни ствола. Этим добром он был сыт ещё с Чечни, чтобы таскать его на дело. Он и без того знал, что справится с любым - хоть голыми руками, хоть подручными средствами, если приспичит. А не справится и схватит пулю - так никто не заплачет. Сеструха и не узнает никогда.

Ну, а что появится свидетель, могущий его опознать, Чечен всяко не опасался. Ни по одной ментовской базе он не проходил, у ментов не было ни его фоторобота, ни «пальчиков». Во время работы он всегда надевал тонкие чёрные перчатки, чёрную водолазку под горло и тёмные джинсы. И чёрную же шапочку-пидорчоночку, натянутую до подбородка, с прорезями для глаз и рта. Чистый ниндзя!

Кай как следует понежился в джакузи. Потом небрежно замотался в белое пушистое полотенце и прошлёпал через отцовскую спальню в коридор... но застыл на пороге. Чёткое ощущение того, что в пустом тёмном доме, кроме него, есть кто-то ещё, по-звериному вздыбило ему волоски вдоль позвоночника. Даже задница мурашками покрылась. Блядь, это его и пугало, и будоражило!

У Кая мелькнула мысль: а не запереться ли ему в этой спальне? Но если какой-то хер моржовый влез к ним в хату, то почему сигналка не сработала? Он же включил её после ухода охранников, точно включил! Может, показалось?

Сердце у него неровно и гулко забилось - адреналинчик взбурлил нехило. Такого приступа острого кайфа не давал ему никакой «аттракцион страха», никакие БДСМ-игрульки с заранее оговоренными правилами, никакой съём левых чуваков по клубам. У него сладко заломило в паху. Потуже затянув на бёдрах полотенце, Кай шагнул за порог, вздрагивая от страха и возбуждения. С мокрых волос капала вода, и эти капли льдинками обжигали ему голые плечи.

- Бля-адь... - в восторге простонал он, увидев в полосе света, упавшего из распахнутой двери, чёрную высокую фигуру, застывшую на верхней площадке лестницы.

Барчук хозяйский, вот кто это такой, с досадой сообразил Чечен уже на лету, сбивая с ног тощего, почти что голого парня и беспощадно вминая его щуплое тело в паркет. У того как будто даже кости захрустели.

Парень взвыл и сдавленно заматерился, беспомощно дёргаясь под ним. Влажная грива светлых волос закрыла ему лицо, полотенце съехало, оголив все причиндалы. Кроме полотенца, на нём красовался только какой-то странный ошейник, разукрашенный стразиками - как на породистом котёнке. За этот ошейник и дёрнул его Чечен - так грубо, чтобы захрипел и обмяк, перестав трепыхаться.

- Не выёбывайся, шею сверну, - спокойно пообещал он. - А сделаешь, что мне надо, - так не сверну, - он невольно хмыкнул и полюбопытствовал: - Ты кто, сынулька хозяйский, что ли?

Парень опять что-то хрипнул, и Чечен чуток ослабил хватку.

- Да... Боровский. Кай.

- А чего же ты вместе с папашкой на юга не отбыл? - задал Чечен следующий вопрос.

- Расхотелось! - процедил парень, шмыгнув носом. - Какого хера вообще? Ты чего здесь забыл, падла?

Он ещё и хорохорился, сучонок! Дёргался, пытаясь вывернуться, и из-под светлых прядей воинственно блестели синие глаза. Ишь ты... Кай! А где же Герда?

Чечен даже развеселился.

- Тебя не спросил, - отрезал он, легко вздёрнув парня на ноги, голой жопой к себе, и заломив ему за спину тонкую руку. Глиста в обмороке, а туда же, рыпается. Но против воли Чечен почувствовал к этому Каю некое уважение. Он скорее ждал, что облизанный со всех сторон барчук обоссытся со страху при виде него, а вот поди ж ты...

Смачным пинком он направил парня вперёд по коридору.

- Шевели булками, обсосок. В кабинет к папане веди и не пизди лишнего, тогда останешься цел.

У Кая всегда было чуткое обоняние, прямо как у добермана. Вот и сейчас он чуял, что от незнакомца пахло улицей. Свежим ветром. И едва уловимо - костром.

Откуда его только вынесло, дикаря такого, ниндзю хуева? В маске, ёпта... Не иначе как навёл кто-то из своих, из обслуги, лихорадочно думал Кай, подталкиваемый «ниндзей» в спину. Рука, заломленная в локте, нещадно ныла, но от ощущения крепкой безжалостной хватки этого ворюги у Кая прямо задница поджималась. Такой волчара напялит, так уж напялит! Он даже сглотнул, враз представив себе такую заманчивую картину, и опять почувствовал, как бегут мурашки вдоль хребта.

«Ниндзя» сам включил свет в кабинете, когда они перешагнули через порог. Выпустил руку Кая, видимо, не сочтя его опасным для себя противником, и несильно ткнул между лопаток, отпихивая от себя. Кай проворно отпрыгнул и повернулся, щурясь от яркого света, но с живейшим любопытством уставившись на своего обидчика. А тот, в свою очередь, уставился на него - его глаза в прорезях маски казались серыми, как сталь.

- Штаны надень, чего мудями трясёшь, - ровно посоветовал он, и Кай не удержался, съязвил:

- А что? Возбуждаю?

Ощутимая, и очень, зуботычина отбросила его задницей прямо на твёрдый край отцовского дубового стола. Кай беспомощно выругался, ухватившись за этот край двумя руками, чтобы не грохнуться на пол. Провёл языком по зубам, почувствовав медный привкус крови.

Мастер уж точно никогда с ним так не обращался. Никаких телесных контактов, никакой грубости.

- Поаккуратнее, ты, - бросил он, холодея от восторженного страха. - Я с брекетами знаешь, сколько мудохался?

Прикрыться он даже не подумал, хотя можно было, наверно, найти тут какую-нибудь скатёрку, если пошарить хорошенько.

- Заткнись, - всё так же ровно посоветовал «ниндзя». - Хочешь трясти мудями - тряси, твоё дело. Бре-екеты у него! - передразнил он и добавил с едва заметным любопытством: - Ты что, голубой?

- А ты что, в Инете про меня не читал? Там меня часто полощут, - окрысился Кай.

Честно говоря, сперва его коробило, когда всякие писаки, раскопав подробности о его ориентации и его партнёрах, наперебой вываливали всё это в Сеть. Идиотская мысль мучила его - а вдруг мама в своей Норвегии или где она там находилась, найдёт и прочитает эту ебанину? Но потом Кай привык и даже сам подливал масла в огонь, откалывая всякие непотребные штуки в клубах - под вспышки блицев. В одних стрингах отплясывал или страпон облизывал, например. Томно извивался у шеста, оттеснив стриптизёра...

- Нет у меня Интернета. И вообще я читать не умею, - равнодушно отозвался парень.

Каю внезапно пришло в голову, что они, наверное, ровесники, судя по голосу и по гибкой, ещё не заматеревшей фигуре налётчика.

- Ты что, Тарзан, питомец джунглей? - ехидно осведомился он.

- Я Робин Гуд, - отпарировал тот, и его зубы блеснули в усмешке, очень белые на фоне чёрной маски. - И все рыщут за моею непокорной головой, чтоб петлёй худую шею сделать более худой. А я экспроприирую экспроприаторов. Граблю награбленное. Забираю у богатых и раздаю бедным. Инвалидам первой группы.

Голос его стал серьёзным, всякая смешинка из него махом исчезла.

- Чего, реально, что ли? - Кай вытаращил глаза.

Но парень и вправду не походил на какого-то гопника, хоть и цедил блатные словечки. Что-то в нём было такое... настоящее.

- Кончай пиздеть, - раздражённо буркнул он. - Где папашин сейф? Открывай.

- А волшебное слово? - нагло ощерился Кай. Он прекрасно понимал, что сейчас в лучшем случае опять огребёт по морде, но не мог удержаться, чтобы не подначить этого... Робин Гуда. Какое-никакое, а взаимодействие! - Ты всё-таки в моём доме находишься, так что веди себя прилично, не быкуй.

Сказал - и едва не зажмурился, когда «Робин Гуд» шагнул к нему.