тоже. Я лишь открыла рот и безумным взглядом впилас

овор с матерью, та говорила, что Фариду нравится одна из соседских девушек. А ещё у неё приданное богатое будет. Но отец тогда накричал на мать, заявив,

той головой, развеивая в пух и прах мои сомнен

замуж. Н

ёшь! Или ты хочешь остаться иссохшей старухой без мужа

вятнадцать – и то уже поздно. Старуха – так называли девушку, которую никто не сосватал. Над ней смеялись и жалели, как какую-нибудь сум

же сторонилась таких девушек. Я не смотрела на них с осуждением, как делала

продолжаться до тех пор, пока кто-нибудь из семьи не убьёт согрешившую, чтобы смыть её кровью позор. А потом их будут все жалеть и сочувствовать. Не потому, что они потеряли

у, - твердила, как заведённая, на

ляд на мужчину, чтобы не стать шлюхой. На мужчин смотреть – большой грех. Можно только на родных братьев. О том, чтобы заговорить с чужим мужчиной, вообще речи не шло. За такое могли казнить сразу же, без суда и следствия. Впрочем, обычно так и делали. Это уже через годы я поняла, что самосудом мои земляки занимались без веских доказательств вины. Девушку даже не всегда водили к врачу, чтобы определить, девственна она или нет. Если главе семьи казалось, что это лишнее, приго

ать, толкая на землю, и я растянулась прямо в

не хочу замуж! Ты же говорила, через

и по вечерам, когда отца с братьями не было дома, а соседка сбегала ненадолго от своих. Я украдкой следила за происходящим на экране старенького телевизора и мечтала так же... Чтобы можно было не заматываться в тяжёлое, жаркое покрывало, когда выходишь из дома, чтобы жених в присутствии родителей

ет услышать и рассказать отцу. Сама она редко меня била. Могла дать затрещину или тряпкой отмахнуться, но так сильно, как бил отец, – никогда. Вот только я сомневалась, что она сохранит мою тайну

кая, чтобы спорить с

ось столько смелости и духа. Поднявшись с з

дко обманывало. Я всегда знала, когда отец вернётся домой злой и побьёт меня. Всегда эт

тье. - Твой жених очень богатый. Будешь жить как королева. Мы даже не могли мечтать выдать такую худую и некрасивую девочку за подобного мужчину. Больше

на свободу? Туда, где я не буду бояться побоев и грех

рином сундуке, она прятала его в тряпичной сумочке. Кажется, это были серьги. Красивые, блестящие. Однажды я в

тирать руками и есть невкусную кашу. Когда у нас было туго с деньгами, мясо ели только отец и

жениха я не осмелилась спросить. Это грешно. Но решилась поинтере

ин живёт, в большом, красивом доме. Невесткой не будешь, как бы

сле такой новости я уже сама захотела замуж. Пусть даж