Уроки литературы

Возможно, у этой истории должно быть другое начало. Не отрицаю того факта, что этой истории и не должно быть вовсе. Я столкнулся с беспорядком и правосудием страны, в которой родился. Справедливость? Нет, не иначе, как дискриминация меньшинства. По большей части, я бы и сам никогда не понял, каково это быть тем, кого порицают, не понимают и считают больным.

Увы, да ах.

Я понял. Понял, каково это родиться в обычной традиционной русской семье. До класса седьмого не задумывался о своей участи, жил обычной жизнью, довольствовался малым, использовал время для игр в компьютер и игры на гитаре. Но об этом позже.

До поры, до времени я хотел быть юристом, адвокатом или судьёй, чтобы вершить правосудие, кричать и обвинять каждого, кто был не прав. Мама всегда воспитывала меня по совести и учила тому, что превыше всего должна быть справедливость. Меня так увлекали новости и политика, что иногда я забывал о своём раннем возрасте и строил из себя депутата, расхаживая по квартире и рассказывая о человеческих правах и обязанностях. Не то, чтобы я вырос из этого или перестал хотеть быть депутатом.

Нет. Совсем нет.

В 8 классе к нам пришла Аня. Она спустилась словно с небес: на ней в тот день было красивое белое платье до колен, белый поясок и такие же белые пуговки до самой шеи, широкие рукава и красивый воротничок. Ещё тогда я подумал, что рядом с ней не хватает кареты и молодого парня в костюме, любящего винтаж и эпоху 19 века. К моему счастью или несчастью, я сидел один. После того дня уже нет. От Ани пахло клубникой и весенним полем, когда только распустившиеся цветы смешиваются в неповторимый аромат и наполняют лёгкие. Голос её был такой же нежный, как и вся она. Тонкая белая кожа, которую, казалось, само солнце боялось обнимать лучами, длинные пальцы, как у настоящих пианисток и большие чёрные глаза.

Анна Вицин могла бы стать моделью со своей тонкой талией, высоким ростом и умением держаться красиво даже при неудачах. В первое время все парни класса не сводили с неё глаз, словно она была каким-то драгоценным камнем, излучающим энергию счастья. Возможно, были те, кто не пытался с ней заговорить, познакомиться или позвать на прогулку, но, боюсь, что причина была в их неуверенности, а не в Аниной красоте.

За пару недель обучения по школе пролетело много разных слухов, очерняющих душу и поведение новенькой. Я старался не слушать их и не интересоваться новыми сплетнями, хотя от них было невозможно скрыться. В раздевалке парни обсуждали, как она погуляла со всей школой, как уже успела поцеловаться со старшеклассником и как уже успела завести отношения сразу с тремя парнями. Очевидно, что большая часть слухов была надумана и создана девочками, которым не хватало внимания.

Меня никак не трогали эти истории до одного момента.

Аня Вицин вела себя спокойно на уроках. Я не заметил в ней любви к учёбе, но она всегда отвечала на поставленные вопросы, неплохо держалась у доски и делала домашнее задание. Однажды мне удалось заметить её красивые каллиграфические буквы. Как-то пытался найти в ней недостатки, спрашивал о всяком: семье, друзьях, увлечениях. Всё в её словах было воздушное, мягкое, нежное. Она даже, говоря о семье, улыбалась и восхищалась родителями, которые, по её словам, были самыми лучшими людьми на земле, ведь каждый день освещали и делали её жизнь лучше. Иногда мне казалось, что она надумывала и переигрывала, но глаза её горели и, правда, были счастливыми. Она быстро поладила с несколькими девочками в классе, которые играли в волейбол и по вечерам сидели в городском парке. И ещё она хотела подружиться со мной.

Впервые я ощутил на себе давление со стороны девушки через полгода появлении Ани в моём классе. Мы хорошо общались в классе. Иногда она предпочитала мою компанию, а не девочек на перемене. В эти минуты мне приходилось выслушивать истории из жизни или фильмов. В любом случае я предпочитал на переменах поспать, а не болтать о всяком. Затем она узнала мой номер телефона, начала звонить по вечерам, интересуясь моими делами. Мой единственный друг, Павел Навроцкий, завидовал мне. Ему нравилась Аня. И он постоянно спрашивал у меня, интересовался её жизнью, а я всегда пытался избегать этих разговоров. Потому мы с Пашей стали общаться реже, потом он перестал заходить ко мне по вечерам, а дальше мы перестали гулять. Но об этом позже.

27 декабря, как полагалось во всех школьных заведениях нашего небольшого городка, проводилась новогодняя вечеринка. Все девочки выгоняли парней и закрывались в классе после уроков, чтобы переодеться и накраситься. Я не хотел идти, но моя мама сделала всё возможное, хоть и не задумываясь, чтобы я перехотел идти домой. Знаете эти предновогодние посиделки дома с друзьями с большим запасом пивных и напитков покрепче? Думаю, знаете.

И вот я, молодой, красивый и хотевший от жизни лишь одного, как вы помните, стать юристом или депутатом, стоял у стенки и наслаждался музыкой. Всё-таки нет в этом скудном мирке ничего более прекрасного хорошо написанной музыки. Рядом со мной сидели ещё пару парней, которые обменивались шутками и обсуждали девочек. Я старался не вникать и лишь поддакивать, когда спрашивали моего мнения. По большей части обсуждалось платье Ани Вицин, которое всё было в кружевах, маленьких цветочках, ленточках и бантиках. Они даже поспорили, с кем пойдёт эта красавица на первый медленный танец, и поставили на Александра Панкова. Он не участвовал в споре, потому что, в отличие от нас, танцевал со всеми.

– Эти двое сочетаются, – говорил Паша Навроцкий с грустным выражением лица, – такие оба с замка что ли.

– Да, – поддакивал ему Кирилл Попов, – этот явно классики перечитал.

Он тыкнул пальцем в круг, где под ритмичную музыку неритмично двигался Саша. То ли мама, то ли папа, а может, он сам любили классическую одежду. Сколько я себя помню, этот парень всегда носил классические штаны чёрного, белого, бежевого или зелёного цвета. Поверх обычно он надевал рубашку или свитер, подходящий по цвету туфлей или брюк. Он был тихим, спокойным, ничем непримечательным парнем. Мы были разными, однако можно было найти схожесть во внешности: кудри и довольно симпатичные линии лица.

Я засмотрелся на его неумелый танец, который вызывал смех и желание закрыть Сашу одеялом, чтобы он так не позорился. Но на фоне всех он выглядел свободным. Несмотря на свои нелепые и несуразные движения, которые даже не попадали в такт музыки, он был свободным. Саша был единственным, кто не повторял за остальными, не смотрел на людей, а просто наслаждался моментом. Тут я смутился и позавидовал ему. Меня всегда волновало чужое мнение, и потому я старался держаться в стороне, дабы избежать лишних разговоров, сплетен, осуждений и порицаний. Меня охватывал страх, когда мне предлагалось сделать что-то из ряда вон выходящее или ненормальное, по моим меркам. А в эти мерки входили прогуливание уроков, опоздание на банальную встречу друзей или выпивание алкоголя. Что уж говорить о танцах на публику.

– Она идёт сюда, – прошептал Паша, когда быстрая музыка сменилась на медленную. К нам приближалась Аня. Я знал, что она идёт ко мне. И Паша знал. Мы переглянулись. В его глазах было понимание и грусть, как и в моих. И грустили мы по одному и тому же поводу: Аня позовёт меня, а не Пашу.

Вицин шла медленно, словно ожидала, что я сделаю шаг навстречу. Я лишь думал о том, в какой момент девушки стали такими решительными и самоуверенными, чтобы приглашать парней. Не думаю, что многие девочки могли позволить себе такой шаг, но, видимо, Вицин знала себе цену и знала, насколько она красива. По пути к ней подошло три парня, которым она мило улыбнулась и дала понять, что не желает разделять с ними эти три минуты.

И что она нашла во мне? Я иногда даже не могу связать и пару слов, а порой предпочитаю вообще отмолчаться, чтобы не сболтнуть лишнего. И вообще, почему девушки ведутся на красивое личико? Неужели они думают, что за ним может скрываться что-то глубокое и невероятное? Конечно, может, но не в моём случае. За моим личиком скрывались лишь неумение вовремя соображать, желание выспаться и любовь к музыке, которую я долго отрицал.

Сожалею, что родители не научили меня говорить слово «нет». Не успел я моргнуть, как Вицин вела меня в центр зала за руку, затем положила свои руки мне на плечи и начала кружиться вокруг оси. Тогда подумал, что это самое банальное и нелогичное действие, которое могло придумать человечество для медленного танца. В чём смысл крутиться в обнимку на одном месте под медленную музыку? Почему это нравится девушкам и почему это существует? Я старался не смотреть по сторонам. Мне ещё никогда не было так стыдно. Парня, который во дворе лучше всех играл в футбол, заставила танцевать девушка в платье с кружевами.

Через минуту, когда начался припев, я смирился со своей участью. Посмотрел по сторонам. Было тихо. Никто не смеялся надо мной, не тыкал в меня пальцем. Стоило мне выдохнуть, как Вицин обрела суперсилу, невиданную мне. Она поцеловала меня.

Смутно помню, что было дальше. Я точно осознавал, как она вкусно пахнет, как она красива и как умна. Точно понимал, что у меня уже начался переходный возраст и что мне хочется любить. И только после этого поцелуя точно осознал, что мне не нравятся девушки. Возможно, я бы это понял не сразу, но рядом прошёл ОН. Наши взгляды пересеклись, и внутри меня перевернулись органы. Забыл, как дышать и как возвращаться в реальность.