Игры Трианли: Том Первый

«Игры Трианли»

Арка Первая:

Время чужих пророчеств

Глава первая

Путеводитель по столице Домении

Автор: Эвриат Лисиархе

«Предоставляю вам на обозрение удивительный город Релес - столицу Домении, и дом великой династии Релес. Огромный и необъятный простому смертному взору город, в котором есть всё: от крошечных и уютненьких тупичков с аккуратными домишками из розовых кирпичей и красной черепицы, до исполинских строений для высшего общества. Жемчужиной Релеса вне всяких сомнений является её главная улица, начинающаяся с перламутрового парка, и заканчивающаяся площадью героев. И да, улица эта, кстати, называется непросто так. Вся дорога вдоль цветистого парка вымощена перламутром, который каким-то магическим образом вечно остаётся чистым. По его сторонам время от времени можно наблюдать толстые резные заборчики из цветного стекла с деревянным основанием. По ночам они зажигаются в приятные глазу голубые, и зелёные флуоресцентные тона. Рядом на пушистых газонах растут невысокие раскидистые деревья, чьи плоды можно срывать каждому путнику. Говорят, на вид эти фрукты выглядят как медитирующий жрец, а на вкус как сладкий мармелад. По пути помимо растительности встречаются ещё и каменные изваяния самых разных форм: тут тебе и титан держащий на своей спине Кеотанию, и выходящая из стекла зачарованная дама, и даже повергающий коварную Ламию Отец-Океан. Но всё это лишь декорации, на фоне которых выступает главный антураж улицы - люди.

Дети со всех концов света мечтают сюда попасть, потому что стоящие здесь шуты и скоморохи в длинных полосатых брюках, раздают бесплатно конфеты, яблоки в карамели, бананы в шоколаде, засахаренные апельсины и булочки с вареньем. На каждом шагу отовсюду играют музыканты: флейтисты, барабанщики, барды, трубачи и менестрели. Город отлично притягивает последователей искусства и поэтому на перламутровой улице нельзя продохнуть или посидеть в тишине. У фонтанов даже иногда можно встретить юных арфисток, нежно обласкивающих струны своих громоздких инструментов. По парку разгуливают порой мальчишки-гитаристы в ярких жёлтых ливреях, распевающие сладкие романтические баллады. Танцуют изящные женщины в длинных алых юбках с такими же яркими веерами и бутонами роз, заплетёнными в их чернявые кудри. По краям возле полупрозрачных розовых лавочек сидят художники и рисуют портреты для всех желающих. А чтобы прохожие не скучали, рядом всегда сидит какая-нибудь старушка за пианино и наигрывает бодрые мелодии. Её старческие пальцы на удивление очень ловко перебирают клавиши этого инструмента.

Но погодите, это ещё не всё! Неопытному путнику, пребывавшему в этом городе, может не посчастливиться столкнуться с фокусниками. На главной уличной сцене посреди парка, они порой устраивают незабываемые представления: смертельные номера, обман зрения, глотание ножей и огня. Гибкие гимнастки раскачиваются на подвешенных трапециях, летая от края до края сцены. А с наступлением темноты представления оканчиваются шумными искрами фейерверков. Пока обычные зрители разевают рты, карманники стригут их кошельки или даже надетые драгоценности. Помимо них новичкам нужно остерегаться цыган на фестивале острых специй, который проходит вдоль всего перламутрового парка на четвёртый день восхождения Ликмеда. Хотя, нужно признать, сам фестиваль всегда сопровождается массой радостных впечатлений. Взять хоть огромного ярко-оранжевого дракона из бумаги, который носят на себе сто пятнадцать рабов и проносят его вдоль всей улицы. Их сопровождают всегда самые красивые рабыни в блестящих зелёных нарядах, раскидывающие вокруг себя и повсюду разноцветную пастель. Рядом танцуют цирковые гимнастки с ленточками, а прямо на каменных статуях, выгибаясь в разных позах, стоя на руках и ногах, всех радуют глотатели огня. К ним часто присоединяются цирковые и цыганские таборы, аккомпанируя высокому представлению своим искусством дурить прохожих. Они играют на скрипках, танцуют зажигательные танцы, бросают пыль в глаза и разводят несчастных на золото. Естественно иногда, в самых редких случаях, путнику может попасться настоящая гадалка, которая во всех подробностях расскажет ему о грядущей судьбе, лишь взглянув на рисунок незатейливых линий на ладони. По окончанию фестиваля вся перламутровая улица взрывается сотнями тысяч шумных оглушающих фейерверков.

Вы, наверное, уже догадались, что циркачи и цыгане здесь не просто так? Город Релес всегда был и остаётся их домом ещё с незапамятных времён. Огромные цирковые крепкие шатры с красно-белыми навесами всегда можно найти где-то рядом с перламутровым парком. И уж поверьте на слово, когда неопытный путник решит посетить дом циркачей, заглянув на зрелищное представление в священный день восхождения Ликмеда, они не будут его обкрадывать или обманывать, до тех пор, пока гость будет вежлив.

Помимо цирка, возле перламутровой улицы за поворотом есть театр. По высоте он едва ли уступает остальным замкам или усадьбам богатого района. Перед эффектным входом с мраморными колоннами и кариатидами, на красной кирпичной дорожке бьёт ключом такой же мраморный фонтан с застывшими в нём золотыми рыбками. Говорят, иногда эти рыбки начинают плавать, и если вовремя загадать желание, то оно непременно сбудется.

В самом театре всегда ставятся удивительные пьесы для детей и для взрослых. Устраиваются вечера поэзии, производятся величайшие революции в мире театра. А Божественные мюзиклы с голосистыми певцами и певицами порой могут перейти из здания театра прямо на улицу. Зрителям в этом случае придётся встать со своих мест и в танце следовать за представлением актёров. Столько же бурлеска и шика как в этом театре нет и не будет ни в одном другом доме искусства!

Ну и конечно же жемчужина жемчужин - площадь героев. Посреди неё стоит исполинская статуя короля Казилота Первого и его соратников, держащих длинный Посох Порядка, с горящим вечным пламенем на верхушке. Позади них высокие мраморные плиты с бесчисленными именами тех, кто отдал свою жизнь в Евлитовой войне с тритонами, итогом которой стало полное и безоговорочное подавление восстания тритонских рабов, длившееся на протяжении долгих двух лет.

Не постесняюсь упомянуть так же и то, что Релес, будучи главным образцом современной цивилизации, первым за всю историю, (не только Домении, но и всего Глебоса), построил под своими улицами канализацию. Его рынок - это самый крупный рынок, не ограничивающийся запретом на торговлю смертными. Сюда стекаются все важные персоны, как из Нурбулата, Костаро, (несмотря на то, что в соседствующей стране рабство запрещено), Тануты и даже из Аекуобеша - крупнейшего восточного материка, где живут высокие эльфы и гномы.

На западной стороне Релеса располагается длинная вереница ремесленных гильдий. Там работают и обучают молодняк ткачи, кожевники, кузнецы, ювелиры, плотники, портные, и многие-многие другие. Там же располагается посольство Торговых Принцев Аекуобеша - крупнейших акул дела на мировом рынке, занимающихся грузоперевозками через океан, установку цен на товары, и тонной бумажной работы. Помимо них, есть ещё посольства Элдриена, Нурбулата, Костаро, Дануоша, и многих других стран, как с Глебоса, так и с других материков. Все построены в своей манере, дабы отразить в архитектуре всё культурное наследие чужой страны. Таким образом на одной и той же улице путник может увидеть и каменный замок с выгнутой крышей и свирепыми статуями перед входом, и ограждённую высокой стеной из песочного кирпича резиденцию с матовыми куполами, и зелёные сады вокруг мерцающих шпилей невероятно высоких башен.

Но и это ещё не всё! В конце улицы почти что на границе Релеса стоит на твёрдой земле храм. Храм Четырёх Святых, где поклоняются всемогущим Богам все жители Домении, начиная от низших рабов, и до самого Короля. Здание это не блещет витиеватыми капителями колонн, не кичится зеркальными крышами, или резными статуями, однако именно его посещают чаще всех остальных. Ибо только здесь рабы возносят мольбы о милосердии, обращаясь к Адиваре. Здесь зажигают свечки на счастье, и покупают у жрецов освящённые обереги от зла. Здесь звенят в колокола, возвещая народ о рождении и смерти королей. Художники просят Трианли вдохновения, а солдаты молят Фавролла о мужестве не бросить меч в преддверии битвы. Учёные мужи обращаются к Миамею в поисках мудрости. Жрецы, в зависимости от положения и веры усопшего в того или иного Бога, занимаются ещё и похоронными ритуалами. Рабов принято зарывать рядом с криптами их господ. У ремесленников, торговцев, и прочих вольных граждан есть свои могилки на кладбище, (при условии, что они не избрали «Путь сожжения». В таком случае их прах достаётся близким). Благородные и знатные господа имеют свои родовые усыпальницы и крипты, где их мощи укладываются в каменных саркофагах с резными табличками.

На этой мрачной ноте, я бы хотел закончить мой краткий экскурс по величайшему городу Домении - Релесу. Благослови Фавролл Домению и да будет правление Казилота долгим!»

Эта история начиналась здесь - в Релесе. В королевском дворце, где всё сделано в нежно-розовых и, белых с золотым тонах. Главный зал, полы которого сплошь один чёрно-белый мрамор, был богато украшен парчовыми портьерами, расшитыми чистым золотом. По углам купольный навес подпирали толстые белоснежные колонны с витиеватыми резными капителями, а посередине на приличном ступенчатом пьедестале красовался роскошный трон с пурпурной бархатной подбивкой и мастерски огранённой кристальной основой. Из спинки к витражным длинным окнам тянулись сияющие камни, образуя позади мерцающий полумесяц радуги. Подлокотники, отлитые из белого золота, представляли собой изящные головы ведьм, коих когда-то победила матушка короля Казилота - Мелиада Безумная. Рисунки на витражах изображали герб некогда простого знатного рода, ныне же королевского - Т-образный голубой щит с цветущей в нём розовой кувшинкой.

По залу иногда можно увидеть гуляющих тут и там павлинов, ибо сад, где они обитают находится совсем рядом с парадным входом дворца. Помимо декоративных птиц, во дворце живут свирепые сторожевые доберманы на псарне, породистые вороные скакуны и королевский скот. Что до прислуги, то всех разновидностей, живущих в замке уже и не припомнить: от лакеев и прачек с поварихами и поломойками, до шутов, чистильщика обуви, держателя подола, чашника и даже мальчишек на побегушках. Правда в королевстве, хоть и цивилизованном, всех слуг можно назвать одним словом - крепостные. Рабы. Никто им за труд не платил, но с другой стороны в интересах хозяев предоставлять им какую-никакую постель и питание, чтоб не загнулись. Многие доменийские нищие с радостью продали бы себя в услужение какому-нибудь дворянину, чтобы только не голодать.

Естественно не все рабы находились здесь по своей воле. Многие получили сей «титул» в наследство и им просто пришлось принять это как данность. Некоторые сбежали, иногда случались и бунты, но устои Домении всё равно оставались на том же уровне. Сбежавших либо возвращали, либо заменяли, а мятежи подавлялись кровью и насилием. Взять хоть Евлитовую войну, вспыхнувшую несколько лет назад на восточном архипелаге Ихефрун. Тритоны подняли восстание, отказываясь добывать для Домении евлитовую руду. Они хотели быть услышанными, но король правил твёрдой рукой, и не поддавшись мягкосердечию - послал на островное королевство целую армию. Прошли целых два года затяжных морских сражений. Погибло много хороших людей с обеих сторон. В конце концов Казилоту пришлось прибегнуть к ненавистному Посоху Порядка, дабы подавить гнев тритонов, и заставить их вновь подчиниться Домении.

Здесь во дворце, на самой высокой башне с блестящим тянущимся к солнцу шпилем и изрешечёнными золотом стрельчатыми окнами, сидела странная дева. Бледная как мел, с платиново-белоснежными прямыми локонами, в плотном голубоватом балахоне из бахромы с шелковыми тесёмками. С двумя огромными нечеловеческими серыми глазами, слезливо и жалобно глядящие прямо в самую душу. Две светлые брови-ниточки, пшеничные длинные ресницы, тонкий нос со вздёрнутым кончиком, бледные маленькие губки, так по-детски дрожащие и прячущиеся во внутрь рта, когда она старалась не плакать. Но не только её нетипичная внешность была странной. Всех приезжих новичков, эта столица рано или поздно превращала в подрумяненных жарким солнцем постояльцев. (Однако учитывая то, что девушка была заперта в башне замка, то всё становится логичным). Нет. Странным было то, что она, как ни пыталась, не могла ничего вспомнить ни о себе самой, ни о том, как она сюда попала и за что.

В этой, почти что в буквальном смысле, золотой темнице, где ветра на дикой высоте от земли завывали и ночами, и днём, её спасала лишь мысль, а точнее мечта, о побеге на свободу. Чтобы её длинные острые уши не замёрзли под леденящим дуновением, она накинула на себя широкий капюшон. Затем прильнула к окну с ромбовидной золотой решёткой и посмотрела вниз: жизнь там в городе так и кипела. Вдоль парка проезжали цветочники на пони, дети веселились возле раздающих сладости скоморохов, кто-то пел, кто-то музицировал, но все эти прелестные звуки до неё не доходили. Девушка сжала пальцы сквозь прутья, хотя ветер морозно вонзался в неё маленькими иголочками, она не отпрянула, ибо свежий воздух давал ей моральные силы, чтобы справиться с заключением.

Кроме окна здесь располагались ещё простая соломенная кровать на дубовых ножках, один привинченный к каменной стене подсвечник, зажигающийся сам по себе на несколько часов вечером, а ещё большая ванная из тёмного гранита за раздвигающейся ширмой. Также под кроватью она нашла позеленевший от времени ночной горшок.

Делать взаперти особо нечего, и поэтому, когда она рассматривала незатейливые рисунки на горшке, её голова вдруг разразилась страшной болью. Девушка выронила его и тот со звоном стукнулся о каменный пол. Прикоснувшись к месту боли, она почувствовала неимоверный жар, затем посмотрела на свои пальцы и увидела на них крошки запёкшейся крови. Значит она ударилась обо что-то, и поэтому ничего не помнит? Или... её кто-то ударил?

Единственная дверь представляла из себя обитую железом массивную громадину. Вдруг неприятно заскрипели её проржавевшие засовы, и там за дверью девушка смогла разглядеть только тёмный бесконечный коридор. Мгновенье спустя внутрь вошёл высокий мужчина в серо-голубых латах. На нём был купольный шлем с забралом, так что лица она не разглядела, за поясом тяжёлая палица. Он бесцеремонно схватил её под локоть и повёл в неизвестном направлении.

- К-куда вы меня ведёте? - спросила девушка, но в ответ последовала лишь тишина. - Эй!

Вначале они спускались по одной долгой спиральной лестнице, затем шли сквозь череду коридоров, поворотов, и даже двориков. Все, кто видел её, либо отворачивались, либо сочувственно провожали взглядом. Раза два она видела мальчишек, нагруженных не то посудой, не то бельём для стирки. Они удивлённо таращились на неё как на диковинку, иногда тыкая пальцем. Затем, когда путь закончился, она оказалась во дворцовом зале приёмов.

Глаза девушки так и блестели от увиденного обилия роскошеств. Стены были здесь задрапированы парчой и гобеленами, мраморные колонны уходили высоко к сводам. На пол падали цветные лучи солнца, проходившие сквозь огромное витражное окно, под которым на троне восседал незнакомый ей мужчина. Он выглядел уже не молодо, но и стариком не казался: седые волосы его венчала светло-золотая зубчатая корона, украшенная белоснежными алмазами, а посередине распускалась наипрелестнейшая кувшинка из редчайших розовых пород драгоценных камней. С плеч его свисал длинный малиновый плащ с меховой подбивкой, на ногах светло-платиновые сапоги со шпорами, а на руках такие же латные перчатки.

Напротив короля на расстеленной махровой дорожке стояли ещё люди в роскошных одеждах. Они скептически оглядели новоприбывшую, а затем, из их толпы вышел один человек, весь одетый в чёрное, с расшитым серебром бархатном колпаке на смоляных чёрных волосах. Сняв головной убор, он заговорил, грубым гортанным голосом с акцентом:

- Это какая-то шутка, ваше величество?

- Не смей сомневаться в подлинности слов короля, посол! - рявкнул на него один из их компании в светлом камзоле со светло-голубыми лосинами. Видимо этот мужчина является советником короля или кем-то вроде посредника с просящими...

- Тише, Дарен. Сомнения господина Жаназара вполне обоснованы. Кто ведь поручится за то, что это просто не переодетая мною эльфийка из Элдриена? Хм, весьма низенькая эльфийка из Элдриена, - заметил король Казилот, одарив её взглядом блестящих карих глаз. Затем он встал, спустился с трона, и подойдя к ней, взял за подбородок. Грубые руки тисками сжали ей кожу! В этот момент девушка почувствовала себя самой настоящей вещью, ибо её голову крутили туда-сюда, рассматривая каждый сантиметр. Чуть ли не в зубы заглянули! Какая наглость! Да будь он хоть трижды король, всё равно он не имел права! Или имел? А вдруг её кто-то продал ему? Или более того - она сама к нему пришла? От этих мыслей её пробрала ледяная дрожь.

- Видите её лоб, господа? Это несомненный признак их рода!

- И почём мне знать, что, ваше величество, вы не приложили к этому руку? Может быть, вы сами её так изуродовали, а теперь собрали нас здесь, чтобы головы нам морочить!

- Следите за языком, посол! - снова сделал замечание советник Дарен.

- Я более чем уверен, что она способна доказать свою подлинность. Вы же, наверняка не раз слышали о способностях женщин этого племени, не так ли? Об их проницательности в вопросах дел грядущих.

- Если это... существо способно предсказывать будущее - пусть продемонстрирует нам это! - потребовал посол Жаназар.

- Ну, милочка, вот и настал твой час. Справишься - и я тебя озолочу с головы до пят, - сказал ей Казилот, пронзая хитрющим с ноткой отчаяния, взглядом.

- Но я... я не... Я не понимаю, - растерялась девушка. Под её ногами прокудахтал павлин и в ноздри тут же врезался запах помёта. Король схватил её за запястья и потряс. Басистый звон гневного голоса резко требовал:

- Загляни в мою судьбу, колдунья! Или проживёшь на вершине башни остаток своих дней!

- Н-но за что? Чем я провинилась?

- Не играй в дурочку! Ты одна из древних! На тебе их знак, а значит ты знаешь обо всём, что я с тобой сделаю, если ты меня не послушаешься! - Король был в бешенстве и его грубые мужские руки всё крепче сжимали тонкие бледные запястья несчастной. Она чувствовала это на себе так, будто с громом на неё обрушивался дождь из огня со жгучим сухим ветром. Сердце внутри заныло и будто бы остановилось на миг, колени перестали её слушаться, и она упала на мраморный пол, вся в слезах и в отчаянии.

- Простите меня! Простите, но я не могу! Я даже не знаю кто я!

- Всё с вами ясно, Казилот, - разочарованно фыркнул посол. - Замучили свою рабыню до потери памяти и теперь ваши потешные планы нас обдурить рассыпались прахом!

- Ну всё, Жаназар, вы сами напросились! - дерзко отозвался Дарен, вытащив из своих тонких ножен рапиру.

- По закону за оскорбление короля полагается казнь, но раз вы посол Нурбулата, то полагаю, в качестве наказания достаточным будет отрубить вам руку, а потом отослать обратно в Мырлан.

Тут посол встрепенулся, вслед кладя свою руку на рукоять клыча - тонкого меча с изогнутым лезвием.

- Дарен! - громко рявкнул король. - Ну зачем же так радикально? - расправляя руки, подходил он к ним. - Вложи оружие обратно, я тебя прошу. Отсутствие руки не отменит его дерзости, а вот язык... - Затем Казилот подал знак своей страже и они, тут же схватив за локти посла, потащили его в неизвестном направлении.

- Нет! Постойте! Так же нельзя! Нет! Вы не имеете права! Мой Хан так этого не оставит! Он будет мстить!

Затем, когда крики несчастного стихли, король, обернувшись к своей пленнице, резко подошёл к ней.

- В какие игры ты играешь, ведьма? Знаешь то, чего не знаю я? - его голос медленно превращался в крик. Казилот грозился ей пальцем, а затем снова схватил за плечи и затряс. - О чём ты ведаешь? Отвечай!

- Я ничего не ведаю, - проскулила она, утирая мокрые щёки.

- Ах так значит? Тогда крепись, ибо тебя ждёт долгая холодная ночь в башне без еды и воды! - заявил король, а затем передал деву обратно в руки стражникам.

Её отвели в ту же комнату в башне и заперли за кованной железной дверью. Настала дурная тишина, сопровождаемая свистом стремительного вечернего ветра. Девушка сглотнула тяжкий комок в горле, прислонилась своим, как сказал посол, изуродованным лбом к решётке и горько заплакала. В голове повторялся один и тот же вопрос: «За что?», разве она виновата в том, что ничего не помнит?

Погодите-ка, а если она специально головой ударилась, чтобы всё забыть? Какие тогда секреты хранятся в её голове? Отчего король так неистово сотрясал в зале воздух? Вопросов скопилось неисчислимое количество, а ответов - ноль.

Когда её истерика поутихла, девушка решила попробовать позвать на помощь, хотя идея даже в голове звучала безумно и попахивала крайним отчаянием. Она набрала в лёгкие побольше воздуха и закричала, что было мочи:

- Спасите!!! Я здесь! Помогите мне, прошу! Пожалуйста, спасите меня! Освободите меня! Эй!

В это время люди внизу ничего не слышали. Все шли по своим делам. Кто-то суетливо спешил на работу, кто-то медленно ходил в праздной прогулке. Менестрель тренькал заводную песнь об орчихе и скоморохе, шумел фонтан, откуда-то доносились лёгкие ноты квартета скрипачей, кричали и играли дети. А кто-то как всегда замышлял что-то недоброе, затерявшись в толпе.